С прошлого года онкогематологическая помощь включена в федеральный проект «Борьба с онкологическими заболеваниями». Это позволило качественно улучшить лечение этих больных, обеспечить необходимыми препаратами. Но проблем здесь еще немало, что показало обсуждение в рамках прошедшего в ноябре XIII Всероссийского конгресса «Право на лекарство».
Внесение в федеральную программу онкогематологии пациенты считают шагом вперед. И признают, что в целом подвижки есть, и они внушают определенные надежды, отметила президент Всероссийского общества онкогематологии «Содействие» Лилия Матвеева.
По-прежнему нет преемственности в лечении между федеральными и региональными медицинскими организациями, стационарным и амбулаторным звеном. Не появился регистр пациентов, которого ждут не первый год. В качестве примера неэффективного расходования средств Лилия Матвеева привела известные ей случаи, когда дорогостоящие препараты продолжают назначать, даже если эффекта от них уже нет. При рачительном подходе эти деньги можно было бы сэкономить: «Единый клинический регистр пациентов – это еще и экономия средств. Препарат будет назначаться тогда, когда нужно, кому нужно и на то время, которое нужно».
Ждут пациенты и разработки критериев оценки качества, которых в онкогематологии нет, хотя соответствующий приказ Минздрава обязывает их ввести. Нет и определения понятия «жизненные показания». «Я бы не поднимала этот вопрос, если бы такового не было в других заболеваниях. Например, в клинических рекомендациях по муковисцидозу четко прописано, что при этом заболевании подразумевается под жизненными показаниями. Для наших больных это понятие трактуется по-разному», – сказала президент «Содействия». Прозвучало еще одно предложение – разделить потоки финансирования между солидной онкологией и онкогематологией.
«Начнем с того, что это разные порядки оказания медицинской помощи. Если в солидной онкологии речь может идти об операции, то в нашем случае, если выявлено заболевание, должен быть назначен лекарственный препарат. У этой категории пациентов нет времени ждать. Я не говорю, что это обязательно должен быть инновационный препарат. Есть весьма эффективные схемы химиотерапии. Но назначение должно быть своевременным «, – выразила позицию представительница пациентского сообщества.
Речь идет в том числе о средствах, выделяемых на диагностические исследования. Понимание характера мутации гена, чувствительности к препарату есть суть точечной, персонифицированной медицины. К сожалению, те средства, которые выделяются в рамках федеральной программы на диагностические исследования, достаются онкогематологии по остаточному принципу, посетовала Лилия Матвеева. И попросила обратить внимание на то, что своевременная постановка диагноза очень важна для мониторинга эффективности терапии, без этого невозможно назначение инновационной терапии: «Мы считаем, было бы нелишним в клинических рекомендациях указать перечень кодов и наименований номенклатуры диагностических исследований. Потому что, общаясь с ФОМС, региональными фондами ОМС, мы слышим от них: “Мы не специалисты, мы не знаем, какое именно исследование нужно”. Код, четко указанный в клинических рекомендациях, в разы упростит трудозатраты».
Одна из самых животрепещущих тем – финансирование лечения. «Без увеличения финансирования мы никуда не сдвинемся, потому что растут цены, появляются новые инновационные препараты, не может финансирование высокозатратных нозологий (ВЗН) оставаться на уровне практически 2010 г.», – убеждена Лилия Матвеева.
Лекарственное обеспечение можно было бы значительно улучшить, расширив программу ВЗН, которая показала себя эффективной. Проведенный Всероссийским обществом онкогематологии анализ стоимости иматиниба 100 мг показал: препарат, который закупается по программе за 1364,4 руб. за упаковку, в региональных закупках может стоить уже минимум 3054,0 руб. «Может быть, стоит все-таки рассмотреть вопрос централизации закупок дорогостоящих препаратов. Я не говорю об оригинальном препарате, стоимость которого 23 888 руб. Но нужно обратить внимание на то, что препарат закупается на уровне Федерации в два раза дешевле», – прозвучало предложение.
Обеспечение преемственности в лечении можно решить с помощью погружения амбулаторного сегмента лекарственного обеспечения в ОМС: «Когда все в одних руках, наверное, порядка больше, а когда у нас несколько источников финансирования – ОМС, региональный бюджет, федеральные средства, получается дитя без глазу».
Эксперт остановила свое внимание и на необходимости доработать клинико-статистические группы. На сегодняшний день из КСГ убрана сопроводительная терапия. Это неправильно, убеждена Лилия Матвеева, поскольку невозможно лечить больного только основным препаратом, есть препараты, без которых его действие не будет столь эффективным. Еще один отмеченный недостаток – абсолютно одинаковые и взаимозаменяемые препараты находятся в разных КСГ, то есть один в более дорогой группе, другой в дешевой. «И где же тогда конкуренция, где стимул снижать цены? Будь они в одной КСГ, это бы сподвигло тех, у кого цена выше, снижать цену. А так я слышу смешные пожелания производителям: “Повышайте цену, чтобы войти в более дорогую КСГ”. Почему бы изначально не сформировать КСГ по взаимозаменяемым, однотипным препаратам?» – ставит вопрос Лилия Матвеева.
Есть консолидированное мнение и о необходимости разработки КСГ для амбулаторного приема: «Федеральная программа ориентирована именно на стационарную помощь, но есть много препаратов амбулаторного класса, для которых не нужна госпитализация. И доступность этой категории препаратов остается достаточно низкой».
Своевременное обновление клинических рекомендаций – еще один шаг на пути к повышению доступности терапии, считают во Всероссийском обществе онкогематологии. Изменения в клинические рекомендации вносятся, и достаточно регулярно, но на уровне Минздрава их принятие по непонятным причинам стопорится. «А если нет препаратов в клинических рекомендациях, они не могут войти в ограничительные перечни», – пожаловалась Лилия Матвеева.