В конце апреля в Ульяновске должна быть разыграна концессия на организацию в областном онкодиспансере центра томотерапии: с предложением вложить 348 млн рублей в реконструкцию помещений и оснащение медучреждения лучевой установкой TomoTherapy в обмен на гарантированный объем госзадания к руководству региона вышла компания «ЭрСпей», подконтрольная УК «МедМа» Юлая Магадеева. Vademecum, обнаруживший похожие заявки от структур «МедМа» в Приморье, Забайкальском крае и Кургане, попытался понять, почему концессионер зациклился на томотерапии, а заодно оценить перспективу ГЧП‑проектов онкологического профиля.
Лыко в стройку
Первую попытку привлечь частного инвестора к модернизации региональной онкослужбы власти Ульяновской области предприняли почти восемь лет назад, когда о формате ГЧП и концессии в здравоохранении еще и слыхом никто не слыхивал. В 2011 году предприниматель Андрей Благов, имевший в бэкграунде организацию сети центров лучевой диагностики и многофункционального Онкоцентра на Остужева в родном Воронеже, предложил губернатору Сергею Морозову построить нечто подобное в Ульяновске. Заявка конвертировалась в соглашение о том, что на базе ГКБ №1 примерно за 1 млрд рублей к 2015 году появится современный – с ПЭТ, КТ, МРТ и кибер‑ножом – онкоцентр.
Но что‑то, как водится, пошло не так: кризис, перебои с финансированием, корпоративный конфликт Благова с партнерами сначала отодвигали светлый миг сдачи объекта в эксплуатацию, а потом и вовсе привели к закрытию проекта. В августе 2017 года, когда воронежский девелопер рапортовал о 90‑процентной готовности онкоцентра, областное правительство объявило о поиске нового инвестора проекта. А недострой осенью 2018 года был выставлен на Аvito за 229 млн рублей.
Но еще раньше, в январе 2018‑го, свою заявку на участие в онкологической ГЧП‑эпопее озвучила компания «Томо 2020», предложившая губернатору Морозову организовать в Ульяновске профильную клинику – по образу и подобию успешно действующего в Казани Приволжского центра томотерапии «Сакнур». Уже в феврале условная договоренность была скреплена официальным соглашением, предусматривавшим долевое финансовое участие сторон: 350 млн рублей – от инвестора, 250 млн – из областного бюджета. Однако и эта модель партнерства до старта не дотянула.
Прошел еще год, прежде чем на авансцену вышла УК «МедМа», учредившая вместе с «Томо 2020» (90% на 10% соответственно) компанию «ЭрСпей» – нынешнего соискателя ульяновской концессии. В марте 2019 года были утверждены новые параметры рассчитанного на 10 лет ГЧП‑проекта: инвестор реконструирует выделенные ему концедентом помещения областного онкодиспансера, приобретает и устанавливает там аппарат TomoTherapy и начинает оказывать жителям региона услуги по радиотерапевтическому лечению онкозаболеваний согласно территориальным тарифам ОМС.
Концедент со своей стороны обязуется направлять на лечение в центр томотерапии не менее 325 пациентов в год, в противном случае – компенсировать оператору убытки. Никакого софинансирования предложенная концессионером модель не предусматривает – смета в 348 млн рублей будет обеспечена собственными или привлеченными средствами инвестора.
В Минздраве Ульяновской области Vademecum подтвердили готовность к проведению 27 апреля конкурса «на выполнение государственного заказа по реализации проекта», уточнив: победитель будет аккредитован в системе ОМС, что позволит лечить до 650 пациентов ежегодно.
Потребность региона в предлагаемых концессионером услугах очевидна. По данным НМИЦ радиологии Минздрава РФ, только в 2017 году в Ульяновской области впервые выявлены 4 852 пациента со злокачественными новообразованиями, но лишь 6,5% (при среднеевропейской норме в 50%) больных, которым было показано радикальное лечение, получили лучевую или химиолучевую терапию.
В том, что «ЭрСпей» получит право реализовать концессию, уверены почти все, кто знаком с деятельностью инициаторов проекта. Подобных ульяновскому начинаний в активе сооснователя дистрибьюторской ГК «Дельрус» и владельца холдинга «МедМа» Юлая Магадеева хватает. Достаточно назвать получившие успешное тиражирование в регионах сетевые проекты «Геном», «Альянс Клиник», «Нефролайн» и многие другие, складывающиеся порой по следам поставок дорогостоящего диагностического или лечебного медоборудования (особняком в ряду ГЧП‑инициатив «МедМа» оказывается разве что провалившаяся концессия Салаватского роддома, стоившая инвестору 286 млн рублей и серии скандалов с персоналом медучреждения).
И в ульяновском проекте группы, и в обнаруженных Vademecum заявках на участие в новых ГЧП онкологического профиля вновь угадывается уверенный авторский почерк. В середине марта 2019 года о переговорах с представителями «МедМа» сообщили, например, в Курганском ТФОМС, где сторонами обсуждались перспективы создания на базе областного онкодиспансера центра томотерапии. Через несколько дней, 20 марта, во Владивостоке компания «Томо 2020» заключила рамочное соглашение с Агентством Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта (АПИ) и Фондом развития Дальнего Востока (ФРДВ) о создании сети центров диагностики и лечения онкозаболеваний в регионах ДВФО.
Пилотом этого сетевого проекта должен стать центр томотерапии в Забайкальском крае: инвестор готов вложить 400 млн рублей в ремонт отделения радиологии читинского онкодиспансера и установку там нового линейного ускорителя, чтобы затем, как и в Ульяновске, выполнять гарантированный концедентом госзаказ.
В АПИ и ФРДВ обещали оказать участникам ГЧП административную и финансовую поддержку, а вот на уточняющий запрос ответили скупо: «В настоящее время более подробную информацию о проекте предоставить не можем». В Минздраве Забайкальского края, отвечая на тематический запрос, участие в подготовке соглашения с «МедМа» и региональными институтами развития опровергли.
Однако Юлай Магадеев в беседе с корреспондентом Vademecum намерения группы по тиражированию формата подтвердил, но посчитал преждевременным раскрывать географию экспансии и параметры готовящихся с государственными партнерами соглашений.
Косты веером
Анонсированные «МедМа» онкопроекты подразумевают беспощадную эксплуатацию радиологической установки TomoTherapy от американской Accuray. По заверению производителя, аппарату по силам лечение нескольких видов и форм опухолей труднодоступного расположения, в том числе спинного мозга, головы, шеи, молочных желез, малого таза, легких и тотального облучения всего тела. TomoTherapy, как рассказывают его пользователи, сочетает опции послойной спиралевидной терапии, интенсивно‑модулированной лучевой терапии и использования данных компьютерной томографии.
Пока в России установлено всего три таких аппарата: первый из них в 2012 году от фонда «Подари жизнь» получил НМИЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева в Москве; второй задействован в Приволжском центре томотерапии «Сакнур» в Казани, третий – в Онкоцентре на Остужева в Воронеже. Правда, последний сейчас не задействован. «Аппарат уже давно находится на сервисном обслуживании, сроки возобновления работы назвать не можем», – признались Vademecum в воронежской клинике Андрея Благова.
Открыть свои центры томотерапии планировали в тюменской клинике «Медицинский город» и в Свердловском областном онкодиспансере, однако, поразмыслив, от закупки TomoTherapy отказались. Как пояснил менеджер одной из дистрибьюторских компаний, аппараты для томотерапии российский рынок не жалует – из‑за довольно высокой цены и традиционных для тяжелой техники сервисных проблем.
«Важно понимать, что томотерапия – это не отдельный специфический метод лечения, а разновидность линейного ускорителя для дистанционной лучевой терапии, – считает один из пионеров индустрии, основатель компании «МИБС» Аркадий Столпнер. – Продвижение томотерапии как метода не более чем маркетинговая история производителя. Да, есть случаи, при которых чисто технологически применять этот аппарат удобнее. Например, для пациентов при иммуносупрессии костного мозга перед его пересадкой. Однако это можно сделать с помощью другого обычного линейного ускорителя. В целом аппарат для томотерапии может применяться при лечении различных злокачественных новообразований, но он в два раза дороже (может стоить порядка $6 млн) других линейных ускорителей и сервис его тоже недешев. Кроме того, компания Varian уже зарегистрировала в России систему Halcyon, которая может стать «убийцей» томотерапии за счет высокой скорости лечения и более низкой цены».
По словам главы европейской группы дистрибуции Accuray Дмитрия Кудинова, производитель всегда позиционировал систему TomoTherapy, как высокотехнологичное оборудование для проведения лучевого лечения (IG-IMRT). «Его преимущество по отношению к конкурентным системам, в том числе Halcyon, – высокоточный способ доставки дозы с минимальным воздействием на критические структуры, а также широкий функционал применения», – защищает разработку он, добавляя, что в ближайшее время на глобальный рынок выйдет усовершенствованная версия аппарата.
Оценивая перспективы строительства сети центров томотерапии, эксперты вспоминают даже не о цене оборудования, а прежде всего о дефиците квалифицированных специалистов, которым придется доверить не только дорогой аппарат, но и судьбы пациентов.
Тем не менее, по оценкам опрошенных Vademecum экспертов, типовые ГЧП‑проекты, подразумевающие оснащение действующих профильных учреждений современным высокотехнологичным оборудованием для онкотерапии, концеденту должны быть, безусловно, выгодны. Во‑первых, это быстрый старт – в случае готовности каньона концессионер может запустить проект за три‑четыре месяца и начать оказывать помощь пациентам, что окажется заметно быстрее строительства, оснащения и ввода в эксплуатацию специализированных отделений за госсчет.
Во‑вторых, региональные власти должны быть довольны экономикой соглашения: цена платного курса томотерапии в том же казанском «Сакнуре» колеблется в пределах 223–250 тысяч рублей, тогда как тариф ОМС на тот же вид помощи в Ульяновске на 2020 год определен в размере 99 тысяч, а с 2021 года – 110 тысяч рублей.
С учетом стартующего нацпроекта «Здравоохранение», бюджет которого предусматривает беспрецедентные вложения в оказание именно онкологической помощи, профильные ГЧП‑инициативы вполне жизнеспособны. Впрочем, оговариваются эксперты, все будет зависеть от распорядителей бюджетов на местах.
«Да, есть национальный проект, но ресурсы в нем ограничены. И существующая потребность в лучевой терапии вряд ли полностью покроется выделяемыми на предоставление этого вида помощи средствами, – размышляет управляющий медицинскими центрами лучевой терапии ГК «Дельрус» Людмила Николаева. – И концессионеры как раз могли бы своими инвестициями и компетенциями закрыть в той же онкологии какие‑то проблемные ниши, а регионы – направить высвободившиеся средства на те мероприятия, которых не хватает в государственной программе».
