Поиск по сайту
Андрей Важенин: «Молодой онколог должен ощущать себя ценным специалистом»

Андрей Важенин: «Молодой онколог должен ощущать себя ценным специалистом»

Академик Российской академии наук (РАН), профессор, доктор медицинских наук, заслуженный врач РФ, главный врач Челябинского областного центра онкологии и ядерной медицины, заведующий кафедрой онкологии, лучевой диагностики и лучевой терапии Южно-Уральского государственного медицинского университета Андрей Владимирович Важенин рассказывает о том, как на Южном Урале решаются приоритетные задачи Национальной онкологической программы.

Простые и наглядные показатели
Челябинская область – это крупный индустриальный урбанизированный регион со всеми вытекающими отсюда проблемами и поэтому в плане онкологической ситуации не является каким-то уникальным явлением в РФ. Область входит в число лидеров по уровню заболеваемости злокачественными новообразованиями и смертности от них. Те последствия, которые приписывались аварии на комбинате «Маяк», когда в 1957 г. в результате крупной промышленной катастрофы произошел выброс радиоактивных отходов в окружающую среду, никакого существенного влияния на онкологическую ситуацию уже не оказывают. Сегодня они хорошо изучены и нивелированы временем. А вот то, что нас действительно отличает от других регионов, – это хорошо развитая онкорадиологическая школа, достаточно продвинутые онкологические центры и насыщенность области квалифицированными врачами-онкологами.

Задачи, которые онкологам области нужно в первую очередь решать, – это раннее выявление рака, изменение спектра стадийности. Но существенно повлиять на цифры заболеваемости специалисты не могут. Статистика, к сожалению, носит усредненный характер, а Россия очень разная. Есть регионы, где заболеваемость как будто бы низкая (130–140–150 случаев на 100 тыс. человек), а есть такие, как, например, Урал и наша столица, где показатели в несколько раз выше. Поэтому основного целевого показателя Национальной программы по борьбе с онкологическими заболеваниями – снижения смертности до 185 случаев на 100 тыс. населения – нашим врачам добиваться сложнее. В регионе с низкой заболеваемостью, как бы ни работала онкологическая служба, показатели смертности будут все равно ниже индикатива. А специалистам региона с высокой заболеваемостью придется прилагать громадные усилия для того, чтобы просто удерживать существующие показатели смертности, не говоря уж о желаемом достижении индикатива.

Мне кажется, мерить по этой цифре ситуацию в регионах по меньшей мере неправильно. Для оценки эффективности работы больше подходит другой простой показатель – соотношение заболеваемости и смертности. Чем эта дельта выше, тем лучше работает онкологическая служба. Это достаточно простой и наглядный показатель. Сравнивая соотношение, мы получаем более точную картину работы онкологов региона, нежели используя абсолютные цифры заболеваемости и смертности.

За последние 20 лет заболеваемость злокачественными новообразованиями в Челябинской области выросла практически в два раза, но смертность сохранилась на стабильном уровне – 222 случая на 100 тыс. населения. Соотношение параметров заболеваемость/смертность изменяется в сторону увеличения, и хочется верить, что этот показатель будет и дальше расти: при повышающейся заболеваемости мы и дальше будем сохранять и даже снижать уровень смертности от рака. Вспоминаю, что в начале 2000-х гг. в поликлинике состояло на учете порядка 25 тыс. онкологических больных, сейчас эта цифра достигла уровня 90 тыс. Она увеличилась не столько из-за роста заболеваемости, сколько за счет накопления онкологического контингента, людей, которые эффективно лечатся, наблюдаются у специалистов и живут среди нас уже многие-многие годы.

Андрей Владимирович Важенин, академик РАН, заслуженный врач РФ

Воспитание научных кадров
У нас работает много ответственных талантливых специалистов, но хочется, чтобы их было еще больше. В Челябинской области есть крупные медицинские учреждения, хорошо оснащенные, укомплектованные молодыми и перспективными кадрами, – мы можем себе позволить выбирать лучших выпускников медицинских вузов для приема в ординатуру. Но вместе с тем, безусловно, есть проблема дефицита онкологов в сельской местности, в отдаленных регионах, малых городах. И здесь не таким уж большим стимулом являются предоставляемая в глубинке квартира и миллион рублей в качестве подъемных средств. Большинство молодых людей, приходящих в мединститут, говоря высоким штилем, мечтают стать великими врачами-клиницистами. Конечно, не у всех получается, но для очень многих начинающих докторов самая главная мотивация – возможность проявить себя профессионально, получить интересную работу с перспективами роста. Поэтому даже где-то в отдаленном месте доктор должен ощущать себя ценным специалистом, чувствовать связь с центром, крупной клиникой.

«Чем выше дельта соотношения заболеваемости и смертности, тем лучше работает онкологическая служба. Сравнивая соотношения, мы получаем более точную картину работы онкологов региона, нежели используя абсолютные цифры заболеваемости и смертности».

Сейчас девальвировалось понятие категории врача, ученой степени. В советские времена все было достаточно просто: ты предъявляешь аттестационную работу, подтверждаешь свою квалификацию, получаешь 1-ю, 2-ю высшую категорию, защищаешь кандидатскую диссертацию, докторскую. И дело даже не в том, чему посвящена диссертация, просто в процессе подготовки ее молодой человек прочитывает очень много научной литературы, учится общаться с коллегами, отстаивать свою точку зрения, уважать мнение единомышленников и оппонентов. Полученная категория, ученая степень были своего рода признанием обществом знаний и заслуг медика. Сейчас, к сожалению, эти звания не просто размыты, а порой служат антиаргументом для профессионального развития. Я думаю, если не будет поздно, мы еще вернемся к прежним ценностям.

Недавно прошла сессия Российской академии наук, где шла дискуссия о воспитании научных кадров. И прозвучало одно из мнений, что нужно вкладываться в новую смену, молодых ученых, чтобы в золотой период жизни от 20 до 30 лет они могли проводить исследования, совершать открытия и получать стипендию, которая позволит и личной жизнью заниматься, и ребенка родить. На фоне этих достаточно небольших средств, необходимых для развития медицинского интеллекта, совершенно сумасшедшими кажутся гонорары, на которые страна содержит толпы хоккеистов, футболистов, лыжников. Что нам важнее – спортивное шоу или специалисты, которые будут россиян лечить, двигать медицинскую науку вперед? Мне обидно, что страна выбирает первое.

Перспективы развития онкологической службы на Южном Урале
Челябинская область стала первым регионом Урала, где освоили линейные ускорители, заработал центр нейтронной терапии, открыли два ПЭТ-центра – в Челябинске и Магнитогорске. В перспективе – строительство протонного центра. О развитии ядерных технологий свидетельствует и новое название онкодиспансера – Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины (ЧОКЦОиЯМ). На его базе оказывается более 50% специализированной онкологической помощи на Южном Урале. УрФО (Уральский федеральный округ) – уникальное образование для России по концентрации крупных онкологических центров, самых передовых онкологических и ядерно-медицинских технологий, предприятий Росатома и в том числе предприятий ядерно-оружейного комплекса. Наше преимущество в том, что мы имеем давний навык работы с этими структурами. Такому содружеству по плечу крупные, масштабные проекты и решение глобальных проблем.

«Сейчас перед онкологами области стоит сверхзадача – строительство протонного центра. Специалисты смогут освоить сложную технологию, поскольку последние 5–7 лет вплотную занимаются этим вопросом. Онкологи региона четко видят нишу, которую эта техника займет на Урале».

Сейчас Челябинская область приобретает уже третью генерацию ускорителей, то есть мы одни из первых в России перешли в лучевом лечении опухолей с кобальтовых машин на ускорители. У нас есть уникальное, единственное в России вне НИИ и за пределами Садового кольца отделение онкоофтальмологии, великолепное отделение рака головы и шеи, эффективное отделение радионуклидной терапии, мощное отделение химиотерапии с многолетним и количественно большим опытом клинических исследований, которые проводятся на препаратах ведущих фармкомпаний мира. В области есть сильная научная школа, которая практикует проведение серьезных научных конференций российского масштаба с международным участием. Это позволяет нам получать свежую и качественную информацию о самом новом в онкологии.

У нас не возникает ситуации, столь болезненной для других регионов России: купили медицинское «умное железо», а работать на нем некому, для чего оно – непонятно. Результат такой недальновидной тактики – досада организаторов здравоохранения от выброшенных на ветер больших денег, неудовлетворенность пациентов и печаль врачей от упущенной возможности провести современную диагностику и лечение. Мы сначала отслеживаем появление технологий – так было с киберножом (мы стали первым госучреждением в России, которое приобрело его и освоило) и онкоофтальмологией, обучаем специалистов и к моменту приобретения техники оказываемся подготовленными к ее применению. 

Сейчас перед нами стоит сверхзадача – строительство протонного центра. Я думаю, эта задача нам по плечу. И самое главное, наши специалисты смогут освоить сложную технологию, поскольку на протяжении последних 5–7 лет мы вплотную занимаемся этим вопросом. Онкологи региона совершенно четко видят нишу на Урале, которую эта техника займет.

Все существующие в Челябинской области центры, занимающиеся онкологией (комплекс «Кибернож», ускоритель, ПЭТ-центр, циклотрон, отделения радионуклидной терапии), абсолютно рациональны, работают с хорошей нагрузкой, удовлетворяют все потребности в этом виде лечения в регионе. Логичное продолжение развития – протонный центр. А хорошо налаженные лучевая и морфологическая службы аргументированно претендуют на статус референсных центров для УрФО. И я очень надеюсь, что эти решения будут приняты. 

Источник: «НОП 2030», №2, 2019